На дворе 29 декабря, за окном -22°C.

– Ну что, едем?
– Хуй знает, холодно.

Мы с Сашей приехали каждый на своём поезде из Москвы и Петербурга, остановились у знакомых в Петрозаводске. У нас были ещё сутки на раздумья, куда отправиться, хотя маршрут мы составили давно. Решили ехать, куда получится. Выбрали гору Воттоваара – магическое место, давно привлекающее шаманов и одержимых таинственным съёмочных групп.

После завтрака в шесть утра мы выходим из дома с набитыми сумками и велосипедами. В сумках тёплые вещи, еда и газовая горелка.

Обычно я беру с собой три камеры: одна для фотографий, вторая для видео и гоупро. Специально для Карелии я купил компактный фуджи, так как боялся лишиться рабочей камеры в поездке. Стоял мороз, я взял по три аккумулятора к каждой камере и четыре для гоупро. Невозможно было предсказать, будет ли шанс зарядить хоть один из них в дороге. Для фуджи стекло я выбрал относительно бюджетное с фокусным расстоянием около 35-40 мм. Для видео взял старый панасоник с обычным зумом. Почти всё видео снято на него. Гоупро я закрепил в районе колеса и почти про него не думал, а по ночам даже не снимал с велосипеда.

Во время езды записывать видео в принципе невозможно. Чтобы снять сцену, я орал: "Саша, стой, слишком быстро едешь!" Единственный стабилизатор для камеры – это твоя рука, второй ты держишься за руль, пытаясь справиться с зимней дорогой.

Мне было трудно перебороть лень и доставать камеру. Ты устаешь, постоянно мёрзнешь в пути. Во время остановок тоже не отдохнёшь, ведь это как раз тот момент, когда ты можешь включить камеру и не бояться, что тут же съедешь в канаву. Вообще, было очень холодно, руки сводило так, что даже шнурки нельзя было завязать, не говоря уже о том, чтобы снимать.

Мы поехали по Старой дороге, она отходит от основной трассы. Машин было мало, так что мы заняли почти всю полосу. Навстречу прошёл мужик в ватнике. Пролетая мимо него на велосипедах, мы бросили дружелюбное "Здрасьте". В ответ мужик нас обматерил.

В первую ночь мы поставили палатку, и тут же ударил двадцати пяти градусный мороз. У меня был хороший, утеплённый спальник, Саша закутался в два тонких летних спальника, надел носки, поверх намотал тёплую кофту. Через несколько часов он разбудил меня: "Ты храпишь, как слон! Перевернись срочно". Я снова заснул.

Мы проснулись без будильника в шесть утра, и спать больше не хотелось. Саша с трудом натянул холодные ботинки, встал, покачиваясь. Надо было ещё успеть приготовить что-то. Решили сделать чай, но газовый баллон отказался работать. Костёр развести не удалось — деревья были под обледенелой коркой. Мы подкидывали поленья в костёр, но он только тух от этого. Саша спрятал баллон под одежду, чтобы согреть. Некоторое время спустя мы смогли растопить снег для чая – но тот был на вкус как пустая вода с плавающими гнилыми ветками.

Четыре аккумулятора для гоупро довольно быстро сели. Мои мысли постоянно были заняты костром и готовкой, поэтому желания снимать вообще не было. Из-за холода и постоянного движения я уверял себя: "Достанешь камеру, когда будет что-то интересное". Так может пролететь целый день, и ты не снимешь и кадра.

На одной из коротких остановок к нам подошло несколько собак, а я стоял и не знал, какую достать камеру, для видео или для фото, ещё и холод такой же собачий. Смотрю на них: от сильного мороза панасоник покрылся тонким слоем инея, хотя он и лежал в подрамной сумке, закутанный в какие-то перчатки. На экране шумели помехи, сквозь них я видел лишь очертания того, на что навёл фокус. Из-за интенсивного дыхания, стекло полностью запотело. Пальцы замёрзли, я с трудом нажал нужные кнопки.

Помню, мы приехали в село Гирвас уже в темноте и пытались найти ночлег. Андрей зашел в библиотеку и на пятнадцать минут попал в объятья сочувствовавшей нам женщины. Она всеми силами пыталась устроить нас у знакомых, но ничего не вышло. Через пару часов ей нужно было уезжать в Петрозаводск. В каком-то клубе, где наряжали ёлку перед Новым Годом, уже другая женщина помогла нам с поиском ночлега и попросила за нас в местной кочегарке. Теперь наша ночевка зависела от мужика по кличке "Малышка", как выяснилось позже, зовут его так из-за низкого роста.

Когда мы первый раз оказались в тепле, у меня заболело почти всё: руки, ноги, свело пальцы. В кочегарке я поставил гоупро на большую, выпирающую из стены розетку, и камера слилась с фоном. Стрёмно, но нужно было перебороть страх снимать. Все равно кочегар не догадался бы искать взглядом камеру среди старых обоев и плакатов на стене.

После долгих разговоров про местный сельсовет, слёт байкеров и двух других непьющих кочегаров из дневной смены, он направил нас в соседнее помещение. Мы улеглись спать на тёплой кладке дров. Хотя температура не поднималась выше +5, нам было жарко.

В следующем посёлке, решив купить сладостей в маленьком магазинчике, мы наткнулись на женщину, которая сразу же решила напугать нас волками. Сказала, что видела, как они перебегают озеро. Умяв сытный медовик, мы поехали дальше, собираясь заночевать недалеко от одного из ближайших сёл, думая об опасности встречи с волками, но не особо переживая по этому поводу. Где-то по дороге мы казалось бы нашли то село, но встретившийся нам молодой парень на тюнингованных жигулях, сказал, что нужно ехать дальше. Наше доверие привело к тому, что мы крутили педали ещё 30 километров в полной темноте. Наша цель осталась далеко позади и местом ночёвки стала уже другая деревня.

В итоге мы приехали в Совдозеро и обнаружили, что свет горит только в одном доме. Пришлось поставить палатку у ближайшего съезда с дороги. Сварили чая на две кружки, съели четыре конфеты и легли спать. Ночью нас разбудил праздничный салют, отливающий всеми цветами радуги на тенте нашей палатки. Утром мы поняли, что спали на кладбище. Горести добавляло отсутствие связи, ведь мы не смогли поздравить никого в новогоднюю ночь. Сварили овсяной каши. Доели её с остатками меда и конфетами. Извинились и ушли со странного места нашей ночёвки.

На ближайшем холме мы обнаружили связь. Позвонили родным и друзьям. Проверили почту – пришло сообщение от некоего Бориса, который был готов принять нас в гости в посёлке Поросозеро. Мы тут же направились к нему в гости, нам было по пути. На столе стояли новогодние салаты и чай с лимоном. Я медленно отключался из-за тепла вокруг. Андрей что-то говорил, но я уже его не слышал.

Всю дорогу я вёз камеру фуджи на шее. Она была спрятана под курткой. Это мешало при езде, но было чертовски сподручно. Может быть, я подогревал камеру своим теплом, так что первый аккумулятор сел только в Петрозаводске, когда мы уже вернулись домой.

В последний день нашей поездки мы добрались до посёлка Гимолы. Начался очень сильный снегопад, и без того непролазную дорогу к горе замело, а температура колебалась около нуля. На улице играли дети, у них мы узнали, как добраться до магазина. Одна женщина, которая зашла купить водку и хлеб, узнав про нашу затею попасть на гору, начала нас материть и проклинать. Саша незаметно включил камеру на телефоне и, держа её у живота, снимал весь наш диалог. Так мы получили очень важные кадры.

В это же время мы приняли решение, что продолжать наш маршрут не будем и благодаря помощи местных, довольно быстро нашли ночёвку у некоего Сергея, который угощал нас чаем и рассказами о том, как волки приходят в село и воруют собак. Утром нас с велосипедами доставили в Петрозаводск.

Сидя в теплой квартире я проклинал себя, что не снял достаточно материала. Думал, что упустил что-то важное. Пересматривал фотографии и пил горячий чай, вспоминая, как во время поездки мы тратили по два часа, чтобы этот чай вскипятить.