Нина Белая
Холод и порядок
Зачем преподаватель философии купается в проруби
У парапета набережной стоят несколько зевак. Втягивая головы поглубже в воротники, они смотрят, как в нескольких метрах от берега высокий крепкий старик выгребает лопатой лёд из проруби. Дед в одних плавках, босой, а пронизывающий февральский ветер, ему, кажется, нипочём.
Леонид Павлович встает у самой воды, закрывает глаза, делает глубокий вдох и затем неторопливо спускается в прорубь. Погружение. Зеваки поеживаются, наблюдая за стариком, ворчат и расходятся. Выбравшись из воды, он снова закрывает глаза, разводит руки в стороны и пару минут стоит так. Пора одеваться.
— Смотрите, Нина. Вот тут две дырочки на снегу, где были стопы – это вышла негативная энергия. А верующему человеку можно сказать, что это святой дух через тело прошел.
— Кода человек входит в прорубь, он испытывает стресс. Организм на автоматическом уровне начинает защищать жизненно важные центры – сердце, легкие, почки, печень, и туда отливает энергия. Она сгущается там до плазменного состояния. Как только человек вылез из проруби – стресс уходит и в это время от земли, от воды, атмосферное электричество наполняет тело. А пока тело влажное, оно обладает проводимостью. Вот это и называется энергетизация.
Леонид Павлович встает у самой воды, закрывает глаза, делает глубокий вдох и затем неторопливо спускается в прорубь. Погружение. Зеваки поеживаются, наблюдая за стариком, ворчат и расходятся. Выбравшись из воды, он снова закрывает глаза, разводит руки в стороны и пару минут стоит так. Пора одеваться.
— Смотрите, Нина. Вот тут две дырочки на снегу, где были стопы – это вышла негативная энергия. А верующему человеку можно сказать, что это святой дух через тело прошел.
— Кода человек входит в прорубь, он испытывает стресс. Организм на автоматическом уровне начинает защищать жизненно важные центры – сердце, легкие, почки, печень, и туда отливает энергия. Она сгущается там до плазменного состояния. Как только человек вылез из проруби – стресс уходит и в это время от земли, от воды, атмосферное электричество наполняет тело. А пока тело влажное, оно обладает проводимостью. Вот это и называется энергетизация.
“
Я окунулся, поднялся на набережную, а там, среди других, стоит такой моряк гренадерского роста и мне говорит: «Вот я смотрел на вас и думал – если бы я окунулся, я бы, наверное, умер».
Одевшись, Леонид Павлович идет к синему вагончику — он стоит тут же, у спуска с набережной. Внутри тепло, пахнет какими-то сладкими травами — здесь пьют чай и разговаривают. Примерно раз в месяц Леонид Павлович читает местным свои лекции о философии здоровья.
Леонид погружается в холодную воду утром и вечером уже 30 лет. В основе его системы — некогда популярная в СССР программа Порфирия Иванова «Детка». Это свод из двенадцати правил, обещающий здоровую и долгую жизнь. Последователи Иванова объединялись в общины, многие надеялись с помощью системы вылечиться от рака или диабета, после Чернобыльской аварии присоединились и те, кому медицина тогда помочь не смогла. Движение «ивановцев» активно критиковали за культ его основателя.
— Приходят по-разному. Часто по болезни начинают. А у меня получилось весело. Мне сказали, что вот есть такая система, я из любопытства пошел. Вышел я напротив Струковского парка, по Волге в это время льдины плыли — 1 апреля. Я окунулся, поднялся на набережную, а там, среди других, стоит такой моряк гренадерского роста и мне говорит: «Вот я смотрел на вас и думал – если бы я окунулся, я бы, наверное, умер». А мне было так смешно, я это запомнил.
Леонид Павлович преподает философию в одном из самарских вузов — сначала окунаться приходит перед работой, около шести часов утра, затем возвращается к проруби вечером после лекций. Несколько лет назад в вузе создали факультет валеофилософии, где он был деканом. Направление просуществовало около десяти лет, затем факультет закрыли. Студенты, которые сейчас спрашивают его о закаливании, нечасто в итоге оказываются у проруби.
Леонид погружается в холодную воду утром и вечером уже 30 лет. В основе его системы — некогда популярная в СССР программа Порфирия Иванова «Детка». Это свод из двенадцати правил, обещающий здоровую и долгую жизнь. Последователи Иванова объединялись в общины, многие надеялись с помощью системы вылечиться от рака или диабета, после Чернобыльской аварии присоединились и те, кому медицина тогда помочь не смогла. Движение «ивановцев» активно критиковали за культ его основателя.
— Приходят по-разному. Часто по болезни начинают. А у меня получилось весело. Мне сказали, что вот есть такая система, я из любопытства пошел. Вышел я напротив Струковского парка, по Волге в это время льдины плыли — 1 апреля. Я окунулся, поднялся на набережную, а там, среди других, стоит такой моряк гренадерского роста и мне говорит: «Вот я смотрел на вас и думал – если бы я окунулся, я бы, наверное, умер». А мне было так смешно, я это запомнил.
Леонид Павлович преподает философию в одном из самарских вузов — сначала окунаться приходит перед работой, около шести часов утра, затем возвращается к проруби вечером после лекций. Несколько лет назад в вузе создали факультет валеофилософии, где он был деканом. Направление просуществовало около десяти лет, затем факультет закрыли. Студенты, которые сейчас спрашивают его о закаливании, нечасто в итоге оказываются у проруби.
— Закономерность такая: из ста человек идет один, и это нормально. В Индии у йогов тех, кто им близок — их тоже 1%. Есть люди, которые обречены на эволюцию — они будут развиваться, какие бы перед ними не ставили преграды. Много званых, но мало избранных. Закаливание — система для этих широт. В Африке будет что-то другое. Холодом тренируется воля, укрепляются сосуды, экономится мышца сердца.
Похоже, Леонид Павлович всерьез считает, что вода помогает преодолевать страхи. Пока мы поднимаемся от набережной в город, он успевает трижды предложить окунуться и мне. Прорубь может стать тренажером выхода из пороговых ситуаций, говорит он. Сыплется мелкий колючий снег, он застревает в пушистой белой бороде философа и не тает.
— Прежде чем погрузиться, надо хорошо расслабиться. Челюсть у вас немножко отвисла, чувствуете, расслабились мышцы языка? Вот голова освободилась, и в теле начинается — оно распускается, становится свободным, релаксирует. Нас же напрягает только мозг. В таком состоянии вы опускаетесь — без зажатостей, без напряжений, спазмов, страхов. Это очень просто.
Холод упорядочивает, объясняет Леонид Павлович. Мы стоим у шумного перекрестка. Прямо перед нами — серо-коричневая снежная жижа. Философ указывает на нее. Сухая, но крепкая рука показывается из кармана простого черного пальто — сейчас она кажется мраморно-белой.
— Законы термодинамики знаете? Вот есть третье начало термодинамики, теорема Нернста. Смысл ее такой — по мере того, как температура движется к абсолютному нулю, -273 градусам, нарастает порядок. То есть энтропия уходит. Вот, допустим, слякоть превращается в твердое тело, бетон – в сплошной. Холод приводит в порядок человеческое тело, ферментативные процессы замедляются.
Похоже, Леонид Павлович всерьез считает, что вода помогает преодолевать страхи. Пока мы поднимаемся от набережной в город, он успевает трижды предложить окунуться и мне. Прорубь может стать тренажером выхода из пороговых ситуаций, говорит он. Сыплется мелкий колючий снег, он застревает в пушистой белой бороде философа и не тает.
— Прежде чем погрузиться, надо хорошо расслабиться. Челюсть у вас немножко отвисла, чувствуете, расслабились мышцы языка? Вот голова освободилась, и в теле начинается — оно распускается, становится свободным, релаксирует. Нас же напрягает только мозг. В таком состоянии вы опускаетесь — без зажатостей, без напряжений, спазмов, страхов. Это очень просто.
Холод упорядочивает, объясняет Леонид Павлович. Мы стоим у шумного перекрестка. Прямо перед нами — серо-коричневая снежная жижа. Философ указывает на нее. Сухая, но крепкая рука показывается из кармана простого черного пальто — сейчас она кажется мраморно-белой.
— Законы термодинамики знаете? Вот есть третье начало термодинамики, теорема Нернста. Смысл ее такой — по мере того, как температура движется к абсолютному нулю, -273 градусам, нарастает порядок. То есть энтропия уходит. Вот, допустим, слякоть превращается в твердое тело, бетон – в сплошной. Холод приводит в порядок человеческое тело, ферментативные процессы замедляются.
Человек, потерявший контакт со своим организмом, замерзает, заболевает, ест кое-как, говорит философ. Питание так же важно, как и тренировка холодом. Леонид Павлович рассказывает, что можно буквально питаться водой и воздухом. Становится немного не по себе от такого поворота нашего разговора.
— Ешь все, но учись не есть ничего — тут такой принцип. Основное наше питание — это воздух. Кислород у нас потребляется таким белковым телом крови — гемоглобином. Второй компонент питания — это азот. Есть так называемые азотофиксирующие бактерии. Они перерабатывают азот в белки низшего порядка, которыми может питаться организм. Третий — это вода. Мы ведь ее пьем не только обычным порядком, но и через кожу. То есть когда человек купается — он увлажняется. Старение — это потеря организмом воды, человек высыхает и скукоживается.
Современный человек живет без почвы, считает Леонид Павлович. Семьи разваливаются, не ладится на работе — значит, человеку не хватает энергии на то, чтобы вкладываться всеми силами в это. Массового интереса к подобным практикам в стране нет, и вряд ли будет иначе, говорит он.
— Слабый человек идет молиться, а если человек здоров, он понимает, что богу тоже надо помогать, чего на нем виснуть? А государству ваше здоровье разве выгодно? Тогда же вы будете жить до 90-100 лет, вам же пенсию надо платить! То есть большие группы интересов.
Решаюсь спросить Леонида Павловича об отношении к религии. Он задумывается на несколько секунд и, кажется, подбирает слова. Говорит, что не воцерковлен, что ему ближе философское понимание — верит в воздух, землю и воду, потому что это все энергия. К проруби приходят и православные, и мусульмане, говорит он. Ограничений здесь никаких нет. Присоединяются даже «моржи», хотя у них свой способ погружения, считает Леонид Павлович. — Моржевание — это другое, это система борьбы с силами природы. Они и разогреваются специально перед окунанием. А у нас — надо остыть, в спокойном состоянии погружаться.
— Ешь все, но учись не есть ничего — тут такой принцип. Основное наше питание — это воздух. Кислород у нас потребляется таким белковым телом крови — гемоглобином. Второй компонент питания — это азот. Есть так называемые азотофиксирующие бактерии. Они перерабатывают азот в белки низшего порядка, которыми может питаться организм. Третий — это вода. Мы ведь ее пьем не только обычным порядком, но и через кожу. То есть когда человек купается — он увлажняется. Старение — это потеря организмом воды, человек высыхает и скукоживается.
Современный человек живет без почвы, считает Леонид Павлович. Семьи разваливаются, не ладится на работе — значит, человеку не хватает энергии на то, чтобы вкладываться всеми силами в это. Массового интереса к подобным практикам в стране нет, и вряд ли будет иначе, говорит он.
— Слабый человек идет молиться, а если человек здоров, он понимает, что богу тоже надо помогать, чего на нем виснуть? А государству ваше здоровье разве выгодно? Тогда же вы будете жить до 90-100 лет, вам же пенсию надо платить! То есть большие группы интересов.
Решаюсь спросить Леонида Павловича об отношении к религии. Он задумывается на несколько секунд и, кажется, подбирает слова. Говорит, что не воцерковлен, что ему ближе философское понимание — верит в воздух, землю и воду, потому что это все энергия. К проруби приходят и православные, и мусульмане, говорит он. Ограничений здесь никаких нет. Присоединяются даже «моржи», хотя у них свой способ погружения, считает Леонид Павлович. — Моржевание — это другое, это система борьбы с силами природы. Они и разогреваются специально перед окунанием. А у нас — надо остыть, в спокойном состоянии погружаться.
Для чего все это — вылезать из теплого пуховика, чтобы стоять на льду в мороз, погружаться в ледяную воду, спрашиваю я. Здоровье? Долгожительство?
— В идеале это, конечно, бессмертие, — говорит философ.
Мы оба ненадолго замолкаем. Леонид Павлович приглашает меня обязательно прийти на прорубь и попробовать окунуться, затем говорит, что ему пора — мы прощаемся. Еще долго можно различить его в толпе — черный прямой силуэт, яркая белая борода.
Местные рассказывают, что раньше в синем вагончике заправлял один старичок — занялся погружениями в 76 лет, окунался каждый день в любую погоду, наставлял новичков. А умер он, когда ему было 85. Пришел, как обычно, к проруби, окунулся, оделся, стал подниматься к набережной, да прям так на ступеньках и умер.
— В идеале это, конечно, бессмертие, — говорит философ.
Мы оба ненадолго замолкаем. Леонид Павлович приглашает меня обязательно прийти на прорубь и попробовать окунуться, затем говорит, что ему пора — мы прощаемся. Еще долго можно различить его в толпе — черный прямой силуэт, яркая белая борода.
Местные рассказывают, что раньше в синем вагончике заправлял один старичок — занялся погружениями в 76 лет, окунался каждый день в любую погоду, наставлял новичков. А умер он, когда ему было 85. Пришел, как обычно, к проруби, окунулся, оделся, стал подниматься к набережной, да прям так на ступеньках и умер.
Фото: Анар Мовсумов