Точка в пространстве

Бродили вокруг залива и заброшенных церквей опасаясь гопников и обходя стороной местный клуб. Следующий перевалочный пункт — станция "243 км Пост". Связи в поезде не было уже часов двенадцать, а стрелка компаса крутилась по кругу.

— Макар, а что такое Пост? Что там?
— Ну, Пост — это просто некая точка в пространстве...

А пространство напоминало нечто белое и бескрайнее. Остановка поезда: одна минута. Молодая проводница в недоумении: "Вам точно здесь выходить? Я никогда на этой станции никого не высаживала... А с какой стороны платформа?" Оказалось, что тут нет платформы. И вообще ничего нет. На первый взгляд только снег, сумеречное небо и ели, и пара приветливых женщин, одна из которых объяснила нам, как добраться до села Порог, а потом до остановки. Через полчаса оттуда отходил автобус до Онеги, на который нам нужно было успеть. "Вы вот в ту сторону идите, а потом по мосточкам, по мосточкам долго-долго никуда не сворачивая и придёте на остановку", — поделились советом местные.

"Мосточками" оказалась тропинка шириной в пару досок, ведущая в деревню через бескрайнее болото. Спросив дорогу ещё у пары живых душ, мы всё же нашли остановку. Она стояла прямо между разрушенной каменной церковью и советским памятником. "Пропащие места" и "умирающие деревни": вот мы и на севере.

Пока мы дожидались автобуса, уже совсем стемнело. Ехали по широченной заледеневшей грунтовке. Вокруг — чёрные деревья, красивая позёмка: одно волшебство. Автобус довёз нас до Онеги, прямо к речной переправе. Последний в этот день кораблик как раз подошёл. Нам очень повезло, мы успели. Заплатив символическую сумму, мы переправились на другой берег. На часах было всего семь вечера, но казалось, что уже наступила ночь.

Удивительно, как всё схвачено в этих местах. Прямо к поезду подаётся автобус, к автобусу кораблик, а к кораблику в Легашевской запони подаются автомобили: преимущественно "Нивы" и "Уазы". Пассажиров кораблика встречают родственники и знакомые, чтобы развезти по деревням, раскиданным по этому берегу Онеги.

На улице уже стемнело, похолодало и начался сильный снегопад. Мы залипли в кораблике и, когда мы вышли, все тачки уже разъехались. Осталась последняя "Нива". К ней подошёл Макар, сказал волшебные слова и пара молодых мужичков повезли нас в Поньгу. К слову, было воскресенье, поэтому, когда наши новоиспечённые друзья нашли дядю, который обычно возит людей дальше в Ворзогоры, оказалось, что он натопил баньку и класть на нас хотел. Мы, как никто, его понимали. На улице метель: снег лупит по глазам, вместо дорог — сугробы из манной каши глубиной по колено. Я в ужасе представляла себе предстоящую ночь в палатке. Наконец, мужички привезли нас к другому дяде, который оказался намного храбрее предыдущего.

— Отвези ребят в Ворзогоры!
— А куда именно? К кому? А сколько это сейчас стоит? Как это, ни к кому? Просто привезти и там оставить? — дядя долго недоумевал, снимал шапку и чесал репу.

Всё же он согласился подкинуть нас за шесть соток до деревни на своей буханке. К нам присоединился его сынулька лет десяти. Он подпрыгивал до потолка на каждой кочке, а их было много. В конце концов, мы добрались до Ворзогор. Дядя довёз нас прямо до старинного «тройничка» и бросил там, предварительно оставив нам свой номерок, чтоб мы звонили если будем подыхать. На улице — кромешная тьма. Мы обошли церковь и обнаружили дыру в стене у самой земли. За дырой был просторный подпол: примерно четыре квадратных метра на два в высоту. Там не было ветра, метели и снега, туда вряди ли смог бы пробраться медведь. В общем, это место казалось нам райским!

Разобравшись с ночлегом, мы пошли прогуляться, дабы справить нужду. Спускаемся с пригорка, а впереди что-то чёрное и шумное. Макар говорит, что это море, я верю ему на слово, но через пару минут понимаю, что это обычный шумящий лес.

Всю ночь я слышала звук ручьёв тающего снега, немного мёрзла и постоянно скатывалась на Макара, но, с горем пополам, выспалась. Утром мы сложили манатки, выползли из нашего пристанища и пошли искать море.

Снег сильно подтаял, стало сыро и тепло. Всё вокруг стало напоминать полотна Эндрю Уайета: такая до боли знакомая гамма серого неба, белого снега и золотой травы.

Спустя некоторое время мы нашли море! Белое! Ну точнее, немного серое. Это был самый счастливый момент за всю поездку. Моя большая мечта побывать на северном море сбылась. Оно совсем другое и совсем не похоже на тёплые южные моря. Оно очень тоскливое, именно такое, каким его рисуют в книгах о полярниках, китобоях, моряках и их брошенных жёнах, рыболовах и их затерянных в тумане судёнышках, об одиноких гигантских китах. Всё это одиночество и вся тоска — вот она! Прямо перед тобой, и это удивительно красиво.

Берега моря усеяны кучей колючих хвойных штук, и от этого пейзаж становится ещё фантастичнее. На море мы застали отлив: первым делом бежишь к большой воде, опускаешь ладони, пробуешь воду на вкус. Она почти не солёная! Потом бежишь по берегу, как безумная, улыбаешься во весь рот. Под конец можно пофоткать и пособирать выброшенных медуз, мидий, покидать камушки, потрогать водоросли и прочий морской хлам.

Насладившись морем, мы нехотя поднялись в гору и пошли в соседнюю деревню посмотреть на другую церковь. Она стоит на кладбище. К слову, церковь была не заперта. Оказывается, прошлой ночью мы могли спокойно спать в тёплом деревянном доме на деревянном полу. О такой радости я перед ночёвкой не смела и мечтать.

У всех не запертых церквей на севере входная дверь снаружи подпирается палкой. Это чтобы последний бог из этих мест не убежал. Мы посмотрели церковь, залезли на колокольню, погуляли по кладбищу и вернулись на море. Тишина и спокойствие.

Гуляя по деревне, мы познакомились с мужичком. Он налил нам чаю. Мы пообедали. Макар расспрашивал мужика о деревне. Он говорил, что власти у них нет, ментов и медиков, правда тоже. Зато есть волки и медведи, лосось и безграничная тоска. И редкие москвичи, которые зачем-то приезжают восстанавливают церкви в этих умирающих деревнях.

Затем мы вернулись к «тройничку», нашли дядю, который поедет в Поньгу, зарезервировали себе место у него в "Уазике". Макар нашёл ключи от церкви, наделал не богоугодных дел, и мы поехали в Поньгу. Там нас пересадили в багажник к нашему старому знакомому, который довёз нас до кораблика, весёлый и чистенький после баньки.

Пристань при дневном свете выглядела по-левиафановски. Там я познакомилась с полусобакой-полулисой. Мы сели на кораблик и вернулись в Онегу. Сели на автобус до автовокзала, который оказался последней остановкой и пошли дальше на юг в надежде встретить на этой дороге за день хоть один автомобиль.

Было очень жаль уезжать из Ворзогор. Это место запало в душу. Хочется приехать ещё. Я даже не против там остаться: ходить по берегу моря, кушать вкусную рыбу, собирать ягоды и грибы, завести полусобаку-полулису и жить счастливо.